(рассказ)
В время отдыха в санатории «Горный орёл» полковник в отставке Экибастузов Рудольф Апполинарьевич сошёлся с бывшей председательницей Н-ского областного комитета профсоюзов работников треста столовых и закусочных Почечуевой Ираидой Макаровной. Ираида Макаровна лечила в «Горном орле» почки и придатки, Рудольф Апполинарьевич – предстательную железу и язву желудка (санаторий был многопрофильным, а смена была специализированная, для ветеранов труда и войны). Нет-нет, автор совершенно не собирается упрекать этих уважаемых людей в легкомысленности и прочих вольностях нравов. Экибастузов восемь лет назад похоронил супругу, Ираида Макаровна тоже десять лет как вдовствовала, так что никаких моральных принципов они не нарушили и своим схождением никого не оскорбили. Как поётся в песне, «просто встретились два одиночества, развели у дороги костёр…». Да и ради Бога! Разводите! Только пожаров не устраивайте! С печальными последствиями.
Познакомились они в очереди на гидромассаж. Эта супермодная лечебная процедура изумительно помогает при остеохондрозах, а товарищ полковник, равно как товарищ профсоюзница как раз им страдали: Рудольф Апполинарьевич – пояснично-грудного отдела позвоночника, а Ираида Макаровна – шейного. Какая прелесть! То есть, никакой прелести в заболевании нет и быть не может, я имею в виду, что познакомились – и это был уже не просто остеохондроз. Это была СУДЬБА!
- У вас в ухо отдаёт? – спросил Рудольф Апполинарьевич, галантно откашлявшись. Ираида Макаровна смутилась, но тут же взяла себя в руки.
- В плечо, – уточнила она и улыбнулась. – В правое. А у вас?
- А у меня в рёбра, - признался полковник и непроизвольно выпятил некогда могучую грудь. – Но я превозмогаю. Как говорится, не стареют душой ветераны! Рудольф Апполинарьевич, - представился он и лихо, по-гусарски щёлкнул каблуками.
- Ираида Макаровна, - очаровательно улыбнулась Ираида Макаровна. – Очень приятно.
Вечером гуляли по территории. Ветерок с гор не холодил, но бодрил. В небе что-то то ли вздыхало, то ли клекотало, но из-за низко сидящих облаков не было видно что. Может быть, это был самолёт. Может, вертолёт. А может, орёл.
- Я к тебе сегодня приду, - неожиданно сказал Рудольф Апполинарьевич, этим решительным переходом на «ты» моментально расставив все точки над «и». Ираида Макаровна в ответ молчала.
- А? – спросил он, так и не дождавшись ответа.
- Чего? – встрепенулась бывшая профсоюзная деятельница.
- Приду, - повторил бравый полковник и, наклонив голову, посмотрел на спутницу внимательным, то ли полководческим, то ли демоническим взглядом.
- Чего молчишь-то?
Ираида Макаровна растерялась. И растеряешься: можно сказать, только познакомились, всего только один раз на массаж сходили, который гидро - и уже на тебе! «Приду»! Ду-ду! С какой стати? Массаж делать? Который уже совсем не гидро? И хочется, и колется, и мамка не велит! Чего делать-то?
- Чего молчишь-то?
- А чего мне? – прорвало Ираиду Макаровну. – Мычать, что ли?
Она ожидала, что полковник на такой её совершенно грубый ответ рассердится и уйдёт, но Рудольф Апполинарьевич сначала усмехнулся, а потом раскатисто захохотал. Клёкот в небе прекратился. Орёл понял, что добычи он здесь не дождётся. Или, наоборот, уже дождался и даже схватил. Пора быстрее улетать. От греха подальше.
К приятному удивлению Ираиды Макаровны Рудольф Апполинарьевич оказался тем ещё резвым буланчиком. И это в шестьдесят-то лет, довольно сопя и поправляя разорванную в пылу любовной страсти бретельку лифчика (производство – Франция. Тыщу двести за него отвалила), подумала она. Видно, не очень-то он и уездился в этой своей «непобедимой и легендарной».
- Рудольф Апполинарьевич, а вы в каких войсках служили? – спросила она, всё ещё обращаясь к нему на «вы».
- На Байконуре, - услышала в ответ. Всё понятно. Почти космонавт. Значит, питался по усиленному пайку. Отсюда и мужчинская сила, и постельная неугомонность. Она чуть было не ляпнула «у вас там, небось, радиация была», но вовремя сообразила, что такая реплика может содержать в себе обидный смысл и лукавую двусмысленность. Поэтому не сказала.
- Мы там сайгачатину жрали, - сказал Рудольф Апполинарьевич и пояснил: сайгачатина это мясо сайгака. Сайгак это такая казахская антилопа. Похожа на нашу козу. Только крупнее. И очень вкусная. Особенно у ляжек.
- Вы их что же, сами ловили? – спросила Ираида Макаровна.
- Стреляли, – уточнил Рудольф Апполинарьевич. – С вертолёта. Их там, в степях, тучи!
Полежали молча. Ираида Макаровна натянула одеяло под подбородок. Она стеснялась своего фривольного вида. Опять же подмышки не успела побрить.
-Вас там что же, централизованно продуктами не снабжали? – задала она очередной злободневный вопрос. Вообще, какая-то идиотская складывалась ситуация: лежат в постели, а о чём разговаривают? Какое мясо и откуда отрезано. Ещё бы обсудили, как щи варить. Из казахской козы. Которая мельче тюленя.
- Почему не снабжали? – не согласился Рудольф Апполинарьевич (ему были чужды условности. И ему было всё равно, о чём говорить).
– Снабжали по первой категории. Как Москву. Сейгачатина это так, для развлечения.
- Для развлечения животных убивать? – не поняла Ираида Макаровна.
- О-хо-та! – по складам произнёс неувядающий красавец. – Намудоха… отставить, устанешь там с этими космонавтами и ихними бескрайними космическими далями, захочешь отдохнуть, отвлечься от службы – вот и летишь пострелять.
- У вас там, наверно, и женщины были? – спросила Ираида Макаровна. Вопрос прозвучал вкрадчиво и с совершенно непонятной интонацией.
- Какие женщины! – возмутился Рудольф Апполинарьевич. – Кругом на сотни вёрст – степь. Голая как коленка. И казахи. «Женщины».., - передразнил он её, впрочем, совершенно беззлобно.
Опять полежали. Опять помолчали. Ну, не лезло ни ей, ни ему в головы ничего любовного, ничего приличествующего моменту! Не лезло! Хоть плачь!
- А казахи какого полу? – спросила Ираида Макаровна.
- Казахи? – переспросил Рудольф Апполинарьевич и задумался. Думал долго, даже шевелил губами.
- А кто его знает, - ответил, как показалось Ираиде Макаровне, честно и горестно. – Они же все на конях. Конь – их национальная лошадь. Скачут даже быстрее сайгаков.
- Которые козы? – уточнила Ираида Макаровна.
- Ага, - согласился Рудольф Апполинарьевич, и выпростав руку из-под одеяла, вытянул её ладонью вниз где-то на метр над полом.
- Во такие, - и уточнил. – В холке.
После чего вернул руку под одеяло и яростно почесал.
- Опять, что ли? – вкрадчиво спросила Ираида Макаровна. Нет он не буланчик, подумала восхищённо. Настоящий жеребец! И напряглась в ожидании ответа.
Рудольф Апполинарьевич подумал.
- Не. Хватит, - сказал он. – Хорошего, как говорится, понемножку. Да и на гидромассаж сегодня опять итить, - добавил он, вроде бы оправдываясь, но совсем уж невпопад.
Время пролетело не то, чтобы незаметно, но заметно быстро. Пришла пора расставаться.
- Мы ещё встретимся? – спросила она, как ей показалось, совершенно нейтральным тоном, но нейтральности в тоне было ни на грош, а была одна безнадёжность. Потому что артисткой Ираида Макаровна была никакой, хотя и более трёх десяткой лет возглавляла областной профсоюз.
- А как же! – преувеличенно оптимистично ответил Рудольф Апполинарьевич и даже распахнул руки, что в данной конкретной ситуации было совсем не обязательно и выглядело даже комично.
- А чего нам? Ты – не замужем, я – холостой. Какие наши годы! Помнишь, как Ладынина пела? - и пропел. - «Прощайте, прощайте, до радостной встречи в шесть ч вечера после войны!»
- Кто пропел? – спросила Ираида Макаровна.
- Ладынина! Марина! В фильме «В шесть часов вечера после войны»! Неужели не смотрели? (он опять перешёл на «вы»)
Дурак ты дурак, подумала Ираида Макаровна. А ещё полковник. Космонавтов учил. Козлятину ел. С казахами на конях. Но ничего этого она, конечно, не сказала. Лишь улыбнулась ему совсем не казённо-профсоюзной улыбкой, какой привыкла улыбаться на разных пленумах и заседаниях…
Больше они друг друга никогда не увидели. Да и зачем? Да и накой? Да и вообще…
Комментарии
